Православный Приход храма
иконы Божией Матери
"Всех скорбящих радость "
г. Канаш ЧР Канашской Епархии
Русской Православной Церкви
(Московский Патриархат)

Шумно и разгульно проводилась в старой Руси масленица. Это были дни "великого бесчиния, объедения и пьянства", как жаловались церковные проповедники, поучая свою паству. Но в прощеный день, то есть последнее воскресенье перед постом, прекращалось "бесчинье". Наступали дни Великого поста, дни покаяния и воздержания. Готовясь к этим дням, в старину родные и знакомые посещали один другого, кланялись друг другу в ноги и "прощались".

-- Прости меня, Христа ради! -- говорил один, кланяясь в землю.

-- Бог тебя простит, ты меня прости! -- отвечал другой тоже с поклоном.

После обедни в это воскресенье все ездили по церквам и монастырям -- "прощаться" с гробами усопших родных.

К вечеру прощеного воскресенья затихала старая Русь. На вечерне уже читались великопостные покаянные молитвы. С понедельника Великого поста наступали дни воздержания. Те же самые люди, которые "безмерным питием и ядением" во время масленицы навлекали на себя суровое порицание пастырей церкви, Великим постом питались только одним кусочком хлеба с солью да водой в день. Были постники, которые разрешали себе принимать пищу Великим постом не более двух раз в неделю, молились неустанно и предавались благочестивым размышлениям да делам благотворительности. Все сидели по домам.

Старые русские города и вообще-то засыпали рано, а постом уличная жизнь затихала с шести-семи часов вечера. Только на субботу и воскресенье несколько оживлялась тогдашняя общественность, да и то ходили в гости друг к другу лишь близкие родственники, поздравить отговевшего с принятием святых Тайн. Причастнику приносили обыкновенно "укрух", то есть кусок хлеба, а на самом деле сладкий хлеб, убранный варенными в сахаре фруктами, и другие фруктовые лакомства -- сухие груши, изюм, финики.

Лакомства назначались обыкновенно для детей. Посылками со сластями пересылались из дома в дом все родные, и, надо думать, сласти очень смягчали тягость поста для тогдашних детей, от которых требовались почти такие же подвиги воздержания, как и от взрослых. (А. Князьков и А. Кизеветтер Пасха в Московской Руси)